Уитмен начинает цикл традиционным пятистопным ямбом, как бы апеллируя к стандартному зачину классических эпических произведений - и тотчас отказывается от метрического стиха в пользу подвижной строки с ритмом, варьирующимся в зависимости от конкретной ситуации.
Не музу, поющую эпическую песнь о войне, гневе и дальних странствиях, избирает он для себя - Уитмен сам становится собственной музой: себе поющий и себя же провозглашающий героем эпоса. Он «celebrate» (праздновать, чествовать, славить – прим. переводчика) себя, а этимология этого слова в английском языке отсылает к двум понятиям «возвращение» и «частое повторение». Так и весь цикл представляет собой описание проникновения в каждую грань мира, впитывания нового знания и возвращения к собственному «я» с осознанием способности вмещать и удерживать в себе бурное многообразие полученного в земных странствиях опыта. Поэт ставит целью расширить границы эго, дабы вместить в свою сущность весь американский народ - в первую очередь, мир – во вторую, и в конечном итоге - всю Вселенную. А что делать тому, кто осознал, насколько велико его внутреннее естество, как не прославлять его – снова и снова?
На протяжении всей поэмы Уитмен задается вопросом, до какой степени может вырасти свободная личность, прежде чем распасться под давлением противоречий и всеобщей раздробленности - и всякий раз, казалось бы, достигнув этого предела, он становиться все масштабнее. В первых трех строках он отвергает две главные, по его мнению, вещи, разобщающие людей и порождающий злобу, зависть и вражду: убеждения и собственничество: «И что я принимаю, то примете вы, / Ибо каждый атом, принадлежащий мне, принадлежит и вам» - пер. Чуковского, прим. переводчика. На каждом уровне бытия мы беспрестанно перенимаем частицы живой и неживой материи, идеи, эмоции, симпатии. Как биологические клетки, еще вчера находившиеся в живой корове или несорванном растении, сегодня становятся частью нас, так и вечные атомы мироздания никогда не прекращают своего взаимодействия и перерождения в новых формах и материях.
Именно об этом говорит Уитмен, обрисовывая нам двух своих главных героев: символических «Я» и «Ты». «Я» открывает первое стихотворение цикла, «Ты» - его завершает - что сохраняется и в структуре всей «Песни о себе». Мы чувствуем энергетический посыл уитменовского «Я» ориентировочному «Ты» - ибо, как читатели, начинаем существовать в самом стихотворении. «Ты» в «Песне» можно воспринимать как адресованное целому народу или целому миру, равно как и относящееся к конкретному читателю в конкретный момент соприкосновения с текстом. Для перевода это один из наиболее сложных нюансов, так как местоимение второго лица в английском языке может характеризовать довольно разнородных адресатов: возлюбленного наравне с незнакомцем, человека, с которым находишься тет-а-тет в комнате - с бесчисленной толпой.
Уитмен словно подразнивает возможными издержками многозначности местоимения, объявляя, что видит в Вас и «простую отдельную личность – пер. Чуковского, прим. переводчика», и одновременно «en masse» - мир, населенный потенциально близкими, окружающими нас незнакомцами. В каждом случае переводчику приходится решать, станет ли его «Ты» дружески-непринужденным или церемонно-официальным, изберет ли он для него форму единственного или множественного числа.
В первом стихотворении цикла говорящий «слоняется без всякого дела и, лениво нагнувшись, разглядывает летнюю травинку» - пер. Чуковского, прим. автора – и, как мы видим далее, вся поэма сосредоточена на этом действе. Размышляя о стране, где вырос, земле своих предков, говорящий приходит к осознанию, что каждый стебелек травы есть символ взаимопорождения: трава растет из почвы, ибо частицы мертвой материи восстают из земли – и они же даруют голос поэту, формируя тот самый язык, который воспоет прошлое (ведь речевой орган в буквальном смысле был сотворен из атомов Земли, на которой - и о которой - поэт ныне поет).
Таким образом, «Песнь о себе» подводит нас к тому, что Уитмен именует «вечной дорогой», должной привести читателей, нуждающихся в избавлении от рабских убеждений и чувства собственничества, препятствующих в свою очередь духовному росту личности, - к освобождению. Читателей, коим надлежит отринуть «догматы и школы» и рискнуть отправиться за пределы привычных представлений о «добре и зле», в путь, способный помочь принять вызов первобытной энергии природы, необузданной, свободной от ограничений, которые мы привыкли беспрекословно принимать.
