В этом стихотворении Уитмен говорит о нескончаемых толках «говорунов», которых ему годами приходилось слушать. Подобные «говоруны» – философы или политики, ученые или проповедники – всегда «говорят о начале и конце», «рождении и смерти», убеждают, что вся жизнь должна быть поделена на части, обособленные и несвязные. В этом (как и в предыдущем) стихотворении слова, которые поэт использует в качестве акта выражения мнения: говорить (“talk”), обсуждать (“discuss”), полагать (“reckon”), - имеют корни с этимологическим значением «расщеплять», «раскладывать по ячейкам», «разламывать». Уитмен же подчеркивает свое отличие от подобных идеологов: «А я не говорю ни о начале, ни о конце». Автор «Песни о себе» чествует «сиюминутное», хрупкое мгновение жизни, момент настоящего, миг – всегда лишь тот, в котором живем. Четырехкратное повторение им слова «теперь», с акцентом на «здесь и сейчас» подразумевает одновременно и ту минуту, когда Уитмен пишет поэму, и ту, когда мы читаем ее.
Уитмен отрицает всякое разделение, стремление к иерархизации и славит «вечную ткань из различий и тождеств», из которой мы и сами буквально сотканы: рожденные от матерей и отцов, а ранее - от их матерей и отцов, также «слепленных» из непрерывного потока вселенских атомов - потока создающего каждого из нас.
Все наши «отличия» есть не более чем результат воссоединения таковых - в «вечном плодородном движении мира», сближении полов, которое снова и снова сводит индивидов для создания им подобных – индивидов, которые никогда не должны забывать о непрерывном взаимодействии мира, породившем их.
Даже очевидное разделение между плотью и духом - лишь иллюзия, утверждает Уитмен, - ибо только слияние тела и души порождают личность. В противном случае: «У кого нет одного, у того нет и другого». Ныне кажется, что мы обладаем лишь «видимым» - материальной плотью, но настанет день, когда мы утратим тела и перейдем в область «незримого». И став «невидимыми», в свою очередь получим подтверждение нашего былого бытия теми «носителями тел», которые появятся в процессе «вечного плодородного движения мира». «Как и мы, живущие», есть доказательство существования многих поколений умерших, породивших нас. Нет ни «начала», ни «конца»: рождение и смерть – не более чем слова, способные легко ввести в заблуждение, помешать осознанию непрерывности природы жизни, пониманию непрекращаемого акта взаимопорождения, в коем нет различий между рождением и смертью. В никогда не прекращаемом «теперь» всему суждено существовать и ничему не кончаться.
Потому-то Уитмен отвергает все попытки поделить мир на «начала» и «концы», «лучшее» и «худшее», «добро» и «зло». Он молчит, «покуда люди спорят» и, вместо досужих разговоров предпочитает пойти «купаться и восхищаться собою», праздновать краткий и одновременно вечный миг настоящего, в котором поэт обитает (ибо всегда существует «теперь» - и только «теперь»). Любовница ("bed-fellow"), которая «ласкает и спит рядом всю ночь» в первоначальной редакции «Песни о себе» отождествлялась с Богом.* Бог для Уитмена есть любящий и нежный друг, каждое утро оставляющий поэту «корзину», наполненную сюрпризами, новыми возможностями. Каждый день, каждый теперешний миг и есть подобная корзина, но, увы, многие из нас до селе «укоряют свои глаза» - дабы только не видеть этого дара - и напрасно теряют мгновения настоящего, деля и подсчитывая лже-ценности, исчисляя несуществующие цены на счастье и счета - за жизнь.
—EF
«Тут мы стоим с этой тайной вдвоем», - провозглашает Уитмен аккурат в середине третьего стихотворения. Эта строка служит своего рода шарниром между осознанием «вечного стремления Вселенной рождать и рождать» и восторженным откровением о неизвестной любовнице, покидающей поэта на рассвете.
О какой тайне он говорит? Вечное сиюминутное, «вечная ткань из различий и тождеств», роднящая нас с другими, соединяющая прошлое и будущее, словотворчество и мироздание. Удивительно, чего поэт достигает одним коротким словом «тут», которое одновременно используется и как существительное (в значении «это место»), и как прилагательное (по ту- и по эту- сторонняя тайна), и как наречие – в своем прямом значении. Согласно Уитмену, даже противоположные сущности могут быть связаны воедино, во имя таинства бытия: тела твердые и жидкие, живые и мертвые, не рожденные и не обретшие собственного «Я», обитающие тут и там - все соединены меж собой. Средь них и обитает поэт – ибо все на свете принадлежит ему, равно как не принадлежит ничего – парафраз строки, ненавязчиво иллюстрирующей всеобъемность и неохватность существования.
«У кого нет одного, у того нет и другого», - еще одна знаковая – хотя и не подчеркнуто знаковая – строка, до селе звучащая в памяти многих поэтов. Всего четыре ударных слога живописуют венчание двух душ, столь схожих и столь не схожих меж собой, что, по сути, предвосхищает мечту создателя «Песни о себе», как и само построение поэмы. Ведь то, о чем поэт грезит под покровом темноты, в объятиях Бога ли, возлюбленной ли – есть основополагающее единение всего сущего, видение о вечности, которая несравненно шире и ада, и рая. Любовница, исчезающая на рассвете – не образ мимолетного удовольствия, но символ таинственного перехода от пустоты к изобилию: ибо корзины уже покрыты белыми полотенцами….
—CM
Кто такие, по Вашему мнению, эти «говоруны» и «спорщики», стремящиеся отвлечь наше внимание от бесценности «мгновения»? Возможно ли когда-нибудь заставить их замолчать, дабы полностью сосредоточиться на «моменте настоящего»?